Самозванка Анастасия Романова: скандальный подлог начала XX века
Роковые события, произошедшие в России 17 июля 1918 года в подвале Дома Ипатьева в Екатеринбурге, не могли не вызвать интереса со стороны самозванцев, людей, желающих возвращения старого режима и тех, кто не прочь был бы нажиться на всей этой истории.
Но для чего и кому нужна была «чудом спасшаяся от расстрела» царевна Анастасия — дочь отрёкшегося от престола Николая II и Александры Фёдоровны? Ведь права на престол у неё не было: отец и брат, Михаил Александрович, самолично отказались от притязаний на корону. Да и кто бы согласился проспонсировать новую смену в новой России, когда большевики «заразили» страну привлекательной идеей построения коммунизма?
Фройляйн Унбекант
Так или иначе, а 17 февраля 1920 года с Бандлеровского моста в Берлине попыталась спрыгнуть молодая девушка. Попытку суицида пресёк полицейский, который немедленно доставил неизвестную в участок. В ходе допроса девушка рассказала, что прибыла в город для розыска своей тёти Ирен — принцессы, являющейся сестрой Александры Фёдоровны. Во дворце родственники не признали её и высмеяли за такую богатую фантазию. Этот случай, по словам девушки, стал причиной попытки странного самоубийства — высота моста небольшая и, спрыгнув, вряд ли можно было расстаться с жизнью. Полицейские, не добившись никаких вразумительных ответов на другие вопросы, например, касающихся документов, которых у
В протоколе медосмотра было зафиксировано истощение девушки — 44 килограмма при росте 170 см, склонность к приступам меланхолии и множество ран: на спине было порядка 6 шрамов от огнестрельного оружия, а на затылке был шрам в форме звезды. Девушку отправили в Дальдорф, в лечебницу для душевнобольных. Запись в истории болезни:
«Очень сдержанна. Отказывается назвать имя, возраст и занятие. Сидит в упрямой позе. Отказывается
что-либо заявить, утверждает, что у неё есть на это основание, и, если бы она захотела, она бы уже давно заговорила…»
Пациентку назвали «фройляйн Унбекант», что в переводе с немецкого означает «неизвестная девушка». Отказ отвечать на вопросы давал волю предположениям. Одна сиделка утверждала, что девушка понимает вопросы на русском языке, но не отвечает. Появилось мнение, что её родным языком может быть
«Она взволнованно просила меня бежать с ней в Африку… Когда я возразила, что там идёт война, она сказала, что мы можем вступить во французский Иностранный легион в качестве сестёр милосердия и что там мы будем в большей безопасности, чем здесь, у евреев… Она была убеждена, что
врачи-евреи в клинике состоят в заговоре с большевиками и однажды они её предадут».
Соседкой по палате фройляйн Унбекант была некая Мария Пойтерт — то ли прачка, то ли швея, попавшая в стены психбольницы с манией преследования и утверждавшая, что шила наряды фрейлинам Российского императорского двора. Однажды медсестра принесла в палату газету, в которой была напечатана фотография царской семьи, сопровождавшейся статьёй с громким заголовком: «Одна из царских дочерей жива?» Пойтерт решила, что соседка и члены царской фамилии похожи, и стала задавать ей вопросы о прошлом, на что получила лишь: «Молчи!»
Лжеанастасия
Пойтерт выписалась из клиники, но мысль о сходстве новой подруги и Романовых её не покидала, поэтому она в церкви обращается к бывшему капитану императорского кирасирского полка
С этого момента тропа к палате Унбекант не зарастала: русские эмигранты приходили и приходили, пытаясь найти ответ на вопрос — действительно ли
«Лоб и глаза её напомнили мне великую княжну Татьяну Николаевну, но стоило увидеть всё лицо, чтобы сходство перестало казаться столь разительным. Хотя верхней частью лица госпожа отчасти похожа на великую княжну Татьяну, я
всё-таки уверена, что это не она. Позже я узнала, что она выдаёт себя за Анастасию, но в ней нет абсолютно никакого внешнего сходства с великой княжной… Кстати, замечу, что великая княжна Анастасия едва ли знала с десяток немецких слов и выговаривала их с неимоверным русским акцентом…»
Другая баронесса, Мария фон Кляйст, добилась разрешения у начальства больницы поселить предполагаемую княжну Романову у себя дома. Девушка
«2 августа нынешнего года женщина, называющая себя великой княжной Анастасией, рассказала ей, что её спас от смерти русский солдат Александр Чайковский. С его семьёй (его матерью Марией, сестрой Верунечкой и братом Сергеем) Анастасия Николаевна приехала в Бухарест и оставалась там до 1920 года. От Чайковского она родила ребёнка; мальчика, которому сейчас должно быть около трёх лет. У него, как и у отца, чёрные волосы, а глаза того же цвета, что у матери. В 1920 году, когда Чайковский был убит в уличной перестрелке, она, не сказав никому ни слова, бежала из Бухареста и добралась до Берлина. Ребёнок, по её словам, остался у Чайковских, и она умоляла помочь найти его…»
Живя у семейства фон Кляйст, Анна сделала сенсационное признание — назвала себя чудом спасшейся великой княгиней Анастасией.
У Анны появляются как сторонники, так и противники. Причём, если рассматривать поведение сторонников, можно отметить, что их интерес к девушке был вызван, скорее всего, корыстью. Фон Кляйст отказались принимать Анну снова, когда та ушла на несколько дней из дома. По одной из версий, им надоело терпеть несносный характер душевнобольной, а по другой, они убедились в самозванстве. Анну приютил доктор Грунберг, инспектор полиции, который решил устроить очную ставку, пригласив на ужин под видом неизвестной госпожи прусскую принцессу Ирен — тётю Анастасии, которая потом написала:
«Я убедилась тотчас же, что это не могла быть одна из моих племянниц: хотя я не видела их в течение девяти лет, но
что-то характерное в чертах лица (расположение глаз, форма ушейи т. д. ) не могло измениться настолько. На первый взгляд, незнакомка была немного похожа на великую княжну Татьяну. К великому разочарованию четы Грунберг, столь расположенной к незнакомке, я покинула их дом в твёрдом убеждении, что это не моя племянница, я не питала никаких иллюзий на сей счёт…»
И чета Грунберг тоже отказывается от девушки, выдающей себя за царскую особу. Причины? Те же, что и у фон Кляйст. Грунберг в письме советнику Бергу так описал своё состояние:
«В своих размышлениях я дошёл до мёртвой точки. Анастасия ни в коем случае не авантюристка. Мне представляется, что бедняжка просто сошла с ума и вообразила себя дочерью русского императора…»
В 1928 году Анна переезжает в США и, видимо, в этот момент получает свою фамилию — Андерсон, где ей покровительствуют влиятельные особы, но психическое состояние Анны Андерсон ухудшается, и она снова попадает в психиатрическую лечебницу, но даже после этого у неё находятся сторонники, при помощи которых она возвращается в Берлин, где в 1938 году была устроена очная ставка с семьёй Шанцковских.
Процесс Анны Андерсон против Романовых
Вернёмся почти на 20 лет назад. В марте 1920 года польская семья Шанцковских заявила о пропаже дочери — Франциски. Ещё в 1914 году она покинула родителей и отправилась в Берлин, работала официанткой, влюбилась. До свадьбы дело не дошло — жених попал под мобилизационную кампанию и погиб на фронтах Первой мировой войны. Эта новость привела к трагедии: Франциска, работавшая на военном заводе, специально или по неосторожности выронила из рук гранату, которая взрывом убила начальницу цеха и ранила саму девушку. Возможно, это и было причиной шрамов на спине и затылке Франциски… Только вот Шанцковские официально не признали в Анне Андерсон своей дочери.
И это было только на руку Андерсон и её покровителям и неравнодушным, среди которых был Глеб Боткин, сын
Официальная
Разумеется, что вся история с чудесным спасением Анастасии с самого начала не могла оказаться реальностью. На эту мысль наталкивали очевидные факты, спорить с которыми было глупо. То же знание языка и абсолютная неразбериха в понимании русских традиций и православия. Главный признак, который мог сеять сомнения даже у убеждённых в лживости заявлений Анны Андерсон, — искривление больших пальцев ног, редко встречающееся у молодых женщин. Но
Анна Андерсон, урождённая Франциска Шанцковская, по свидетельству своей племянницы Вальтруды, всегда мечтала вырваться из маленького городка и стать актрисой. И ведь мечта сбылась: из города уехала и стала актрисой, пусть одной роли, но зато какой! Она стала самой запоминающейся самозванкой из числа тех, кто выдавал себя за Анастасию, а ведь их было свыше тридцати.
Читайте также: Куда пропали богатства семьи Романовых